khimie.ru

ГРОВ (1811—1896) − английский электрохимик, адвокат по профессии, закончил Оксфорд в 1835-м. Слабый здоровьем, он не пожелал заниматься адвокатурой, предпочел тишину кабинета и занятия джентльмена-экспериментатора. Изобретенный им в 1839 году «элемент Грова» сделал его членом лондонского Королевского общества.

Гров был ярым сторонником закона сохранения энергии (видимо, по­этому в справочниках он всюду значится как английский физик), профессорствовал в лондонском Королевском институте. В зрелые годы здоровье Грова окрепло настолько, что он вернулся к адвокатской деятельности. В 1871 году был назначен судьей, а год спустя возведен в рыцарское достоинство.

Сейчас, когда наука требует долгого обучения, дорогостоящего оборудования, коллективных усилий и многого иного, нам трудно себе это представить: профессиональный юрист, успешно (в часы досуга!) подвизающийся на ученом поприще, И даже внесший значительный вклад в исследования.

Да, днем заседания в суде, дела клиентов. А по вечерам, сбросив судейскую мантию, Уильям Роберт Гров отдавал свой досуг любимой науке — электрохимии. И занятия эти шли столь успешно, что сейчас, собственно, помнят не юриста Грова, а Грова-электрохимика.

В 1839 году в январском номере «Философского журнала» Гров описал опыт: стрелка гальванометра отклонялась, когда его соединяли с двумя платиновыми полосками, полупогруженными в сосуд с разбавленной серной кислотой; одна полоска обдувалась водородом, другая — кислородом.

Так был создан первый топливный элемент — водо-родно-кислородный…

Итак, читатель, мы стоим у истоков долгой и сложной истории. Задержимся здесь, попробуем разобраться, что все-таки произошло.

Прежде всего, заметим, что открытие сделано было, видимо, случайно. Ведь целью Грова было произвести разложение воды (точнее, раствора серной кислоты) электрическим током на водород и кислород.

То, что процесс может идти и в обратную сторону (водород и кислород, соединившись, образуют воду) и что при этом получается электрический ток, для Грова было явлением побочным. И сообщение об этом было помещено в постскриптуме к статье, как бы между прочим.

Не сразу ученый и его современники осознали: в науке произошло событие значительное.

Электрохимические элементы (батареи), генерирующие ток, были известны и до этого. Но в них «сжигались» довольно дорогие металлы: цинк, свинец, никель.

Насколько дешевле было бы электрохимически жечь водород, лучше — натуральный газ, еще лучше — уголь. Так же, как издревле человек привык жечь хворост и дрова.

А ведь именно эту возможность, казалось бы, и предоставлял элемент Грова. В нем топливо (водород) сжигалось (соединялось с кислородом) до конечного продукта — воды. И, что самое удивительное, человек впервые получал при сжигании обычного топлива не тепло, а сразу электрический ток.

Однако опыты Грова не произвели тогда на ученых большого впечатления: слишком ничтожны были снимаемые с элемента токи. Элемент выглядел лабораторным курьезом, не более. Любопытно, занимательно, но практического применения не имеет!

Но постойте, мы совсем забыли: новорожденный требует имени.

Академик Владимир Александрович Фок как-то заметил: «Эйнштейн, как и Колумб, сделал великое открытие, но неверно его истолковал. Об этом нам напоминает название «общая теория относительности», которое столь же мало подходит для теории тяготения, как название «Вест-Индия» для далеких от Индии островов».

Вначале новинку окрестили «элементом Грова». Но затем, когда выяснилось, что сжигать можно не только водород, но и уголь, и другие топлива, было дано другое название: fuel се11, что в переводе с английского на русский и стало словами «топливный элемент».

«Что значит имя? Роза пахнет розой…» Так сказал Шекспир. Так думают поэты. Ученые же и инженеры придерживаются несколько иных взглядов. Они требуют точности, чтобы в имени того или иного вещества, прибора, явления были отражены их наиболее характерные свойства.

В этом деле немецкий язык имеет явные преимущества перед другими языками. Именно для него характерно слияние многих слов в одно, по поводу чего иронизировал Марк Твен. Иные немецкие слова «так длинны,— писал он,— что видишь их в перспективе». Вот одно из них: Ceneralstaatsverordnetenversammlungen, что означает, по мнению Марка Твена. «Общиепредставителейзаконодательнойпалатысобрания», а попросту «Сессии законодательной палаты».

Это свойство немецкого языка чрезвычайно удобно для образования научных и технических терминов. Вот пример. Слово Zinkstaub — und Chlorkaurschukanstrichstoffe в переводе с немецкого значит всего-навсего: «Материалы для покрытия на основе цинковой пыли и хлористого каучука». И только!

Но даже немцы (они нарекли топливный элемент именем Вrennstoffelement — «элемент для сжигания вещества») не справились с задачей. Не смогли выявить, так сказать, квинтэссенцию, соль, суть этого замечательного устройства. И это, видимо, не их вина: слишком сложной оказалась природа этого изобретения — мы убедимся в этом дальше.

Но так или иначе, плохо или хорошо, а дело было сделано: «дитя» получило имя.